Более 28 лет
Успешно лечим бесплодие
49 стран
Пациенты со всего мира
10000 детей
Рождённых с помощью клиники
В последнее время все чаще даже представители медицинского сообщества, не говоря уже о представителях прессы, стали поговаривать о «бракованных» детях и списывать основную вину за подобного рода проблемы на процедуру экстракорпорального оплодотворения – детей из пробирки. Доктор медицинских наук, репродуктолог Елена Калинина утверждает, что подобного рода заявления антинаучны и не базируются на существующих объективных данных.
− Елена Андреевна, в чем вы видите причину подобного рода заявлений?
− Очевидно, что это недостаточное знание предмета. Сегодня мы можем утверждать однозначно, что проблемы инвалидизации детей, родившихся в результате ЭКО, связаны не с самой процедурой и «зачатием в пробирке», а с многоплодностью. Поскольку традиционно после ЭКО в полость матки пересаживают более одного эмбриона. И хотя при достигнутом уровне современных технологий можно ограничиваться пересадкой двух эмбрионов без снижения эффективности процедуры, и мы настаиваем на том, чтобы пересаживать максимум два эмбриона, во многих клиниках эти рекомендации не соблюдаются. Формально все еще действует устаревший регламент, рекомендующий пересадку четырех эмбрионов. Они успешно приживаются, отсюда и возникают риски, сопутствующие многоплодным беременностям – от почти гарантированной элементарной недоношенности до врожденных патологий.
− Как выросла эффективность ЭКО за последние годы?
− За эти годы эффективность ЭКО выросла буквально с 5 до 40%. О стопроцентной эффективности речь не может идти в принципе, поскольку даже в идеальных естественных условиях не каждая встреча мужской и женской половых клеток заканчивается оплодотворением и беременностью. Частота наступления беременности среди российских пар не превышает сегодня 20%. Так что показатели ЭКО очевидно выше. И около 80% таких беременностей заканчиваются родами. Что тоже, в целом, соответствует показателям естественных беременностей и даже чуть-чуть их превышает.
− Как сопоставляются успехи нашей эмбриологии и зарубежной?
− Нашему первому советскому ребенку «из пробирки» на днях исполнилось 24 года. Алена – сама уже мама, причем забеременела и родила самым что ни на есть натуральным путем. Я была лечащим врачом ее мамы и лично участвовала в этом важном событии, к которому мы шли долго и трудно. Первый в мире ребенок «из пробирки» всего на восемь лет старше нашей Алены.
Технологии сегодня, в целом, все известны и практически ничем не различаются в разных клиниках и разных странах. Есть клиники побольше, где процедура поставлена на поток (самая большая клиника находится в Валенсии), есть клиники поменьше. Я считаю, что в таком деликатном деле индивидуальный, эмоциональный подход и выстраивание отношений между врачами и пациентами, доброжелательная атмосфера гораздо важнее потока.
− И все-таки если вернуться к вопросу рисков… Может быть, стоит больше внимания уделять другим, менее затратным, менее сложным, более «натуральным» способам преодоления бесплодия?
− Во-первых, мы прибегаем к ЭКО только когда становится очевидным, что шансы пары на зачатие естественным путем близки к нулю. Беда в том, что сегодня в России приблизительно у 30% супружеских пар бесплодие имеется и у мужа, и у жены. А во-вторых, сами посудите: если бы эта процедура действительно несла бы в себе существенные риски, ну не была бы она так развита и популярна в успешных, процветающих странах. В России проводят около 26 тысяч циклов в год (цикл – это, собственно, процедура ЭКО: оплодотворение яйцеклетки и пересаживание ее в полость матки). Тогда как в 32 развитых странах Европы в год происходят 430 тысяч циклов, а в одной Японии – 160 тысяч циклов!
− Сейчас государство демонстрирует серьезную озабоченность вопросами рождаемости. В вашей сфере вы уже ощутили какую-нибудь государственную «заботу»?
− Ну, если честно, пока еще нет. Правда, существуют федеральные квоты на ЭКО – двум с половиной тысячам супружеских пар государство выделяет деньги в размере 120 тысяч рублей. И это вполне соответствует стоимости процедуры ЭКО. Но две с половиной тысячи пар в год – это гораздо меньше, чем реально нужно. А у многих людей просто нет таких денег. Кроме того, исключены шансы для пар в гражданском браке или для одиноких женщин.
Что еще не устраивает пациентов и врачей – эти квоты привязаны к конкретным клиникам. И это, наверное, своего рода нарушение права человека лечиться там, где он хочет. Клиник, имеющих лицензию проводить процедуру ЭКО, в России около 70, а квоты распределяются на несколько государственных учреждений, которые действительно не могут обеспечить всех желающих. Но государство почему-то не хочет сотрудничать с частными клиниками. Поэтому лишь 10−15% совершаемых в России циклов оплачивает государство, в отличие от других стран, где затраты оно либо полностью берет на себя, либо частично, если речь идет о нескольких попытках. Я думаю, что если бы все нуждающиеся пары получили финансовую возможность провести ЭКО, ситуация с рождаемостью в нашей стране, безусловно, улучшилась бы. Не кардинально, но улучшилась бы.
